Ошибка грифона - Страница 41

К оглавлению

41

«Уйди в лес! Там в лесу взмолись! – подсказал ему тихий голос внутри. – Проси – и тебя услышат! У тебя пока не отрезано небо! Твоя душа еще рвется ввысь!»

Но Арей не ушел в лес и не попросил. Зато он понял истинный мотив Кводнона и первопричину его ухода из Эдема. Зависть к человеку! Знак вопросительный превратился в знак восклицательный. Как там? Новый мир и новый путь? Держи карман шире! Досада, ревность и желание отомстить! Разве каждый ребенок хотя бы раз в жизни не мечтал подчинить себе родителя? Да, согласен, ты родитель! Ты мой отец, я не спорю, поскольку об этом говорят факты. Но я просил тебя производить меня на свет? Нет. А раз не просил, вот и исполняй теперь вечно мои прихоти, решай мои проблемы, развлекай меня, потому что ты мне должен, а я буду вытирать о тебя ноги! Или, может, ты сам рассчитывал на мою помощь? Что я буду помогать тебе с младшими братьями, с новыми твоими творениями? Ну, дорогой мой, это несерьезно! Разве ты не можешь сделать все сам? Ведь и о младших братьях я тебя тоже не просил? Ну фьють-фьють, трудись один! Ты же все можешь!

Все это Арей понял как-то разом. Он почувствовал, что, если захочет, сможет еще вернуться в Эдем, где разгуливает этот новый любимчик – человек и, не ведая еще своих сил, не зная цены эйдосу, смотрит на все глазами новорожденного ребенка. И что этот новорожденный ребенок нуждается в Арее, как в старшем брате, который поведет его по саду, показывая все творения их общего отца!

Нет! Ни за что! Зависть ужалила Арея. Ему захотелось, чтобы вечный свет, заключенный в эйдосе, горел у него в дархе, наполняя его силами.

– Так ты с нами или нет? – Кводнон безошибочно угадал состояние Арея. Он улыбнулся, и лицо его вновь показалось Арею прекрасным. Это была жуткая красота несущего смерть.

– С вами! – процедил Арей. – С вами, но сам за себя!

– Мы все сами за себя. Это нас и объединяет, – ухмыляясь, сказал Хоорс, первый убийца из всех стражей.

Глава десятая
Книга тайных драконов

Миролюбие кошки проверяется, когда дергаешь ее за усы, послушание собаки – когда отнимаешь у нее еду, а характер человека – когда что-то происходит вопреки его желанию.

Древняя мудрость

Ирка сидела на полу и вытряхивала из рюкзака крошки, веревочки, еловую хвою. Рюкзак пах походами и костром. Последним выпал носок. Ирка взяла его двумя пальцами и отбросила. А Багров поднял, понюхал и преспокойно сунул в карман.

– Будет в резерве! – сказал он.

– Зачем тебе третий носок?

– Тшш-ш!

– Чего «тшш-ш»?

– Понимаешь, носок же не знает, что он третий. Вдруг он считает себя первым или вторым? А ты открываешь ему страшную тайну.

– Матвей!

– Опять же, случается, на улице промочишь всего одну ногу, и носок тогда нужен только один! – продолжал рассуждать Багров.

После рюкзака наступила очередь палатки. Матвей расправил ее на полу, так что палатка заняла всю комнату, и, раскрыв молнию, долго выбирал дохлых комаров, складывая их аккуратной кучкой.

– Ты не помнишь: это они от дихлофоса сдохли или я их проклял? – спросил он.

– А ты забыл?

– Да.

– От дихлофоса. Те, которых ты проклял, летали за нами три дня. И каждый хотел выпить по стакану крови и закусить огурцом. – Ирка вытянула ноги и, рассеянно глядя в окно, за которым не происходило ничего, кроме сырой и бедной на краски московской зимы, задумалась. Пустой рюкзак лежал у нее на коленях. – Не верю, что мы на это согласились! Декабрь, холод собачий, а нам искать Прасковью! Да еще телепортироваться запретили! Самолетом, мол, долетите, а иначе опасно! – передразнила она.

Багров утешающе погладил ее по руке:

– Все лучше, чем навещать пьющую русалку. У меня уже в глазах двоится. Я все в Москве знаю. В Митино – полтергейст. В Кунцево кикимору бросил муж, а она бросила пустой трамвай в трансформаторную будку…

Ирка махнула рукой, прося Матвея не продолжать, а про себя подумала, что он прав.

– И что мы знаем о Прасковье? – спросила она.

– Что она, Шилов и Зигя долетели до Новосибирска и теперь идут на восток. Куда идут, по какой дороге, пешком или не пешком – ничего непонятно, – сказал Багров.

– Негусто. А магия, зудильники, телепатия, поиск по эйдосу? Какие-нибудь полицейские камеры на дорогах? Ты же некромаг! Думай! – потребовала Ирка.

– Шилов и Прасковья все предусмотрели. Если Фулона их не нашла, то и я не найду. Они оставили нам один вид поиска – ножками, – вяло отозвался Матвей.

– Ну и хорошо! Будем искать ножками! – сказала Ирка.

В Приюте валькирий что-то полыхнуло. В двух шагах от Ирки возник Антигон, бережно державший старую керосиновую лампу. За спиной у Антигона топтался домовой Арчибальд. На одной ноге у домового был валенок, на другой – детская кроссовка, поэтому получалось, что переминался он не столько с ноги на ногу, сколько с валенка на кроссовку.

– Я уговорил его переехать, гадская хозяйка! В торговом центре ему веселей будет! – закричал Антигон. – Сперва мы это… маленько повздорили, а потом я его уговорил!..

Арчибальд застенчиво покосился на расцарапанный нос Антигона. Глаза у Арчибальда были добрые, васильковые. Не верилось, что старичок с такими лучистыми глазами недавно метал холодильники.

– А как уговорил-то? – продолжал шуметь Антигон. – Оказалося, мы родня! Троюродный дядя его прадедушки – он ить шурин племянника моего отца! А по матерям-то вообще! В одном, будем грить, мещерском болоте матеря наши росли! Только моя-то матерь годков на триста помоложе будет! Его-то отец уже оженился, а моя маманя едва из икры проклюнулась!

41