Ошибка грифона - Страница 71

Шилов хмыкнул, отобрал у Матвея банку и тоже отхлебнул.

– Ну да, – признал он. – Все так. Только желтых пятен было три. А в ухе бирка с номером 2324.

– Нет, – оспорил Багров, протягивая руку за банкой. – Пятен было два. Просто пластиковая бирка № 2324 тоже была желтая. Вот ты и посчитал ее за третье пятно.

Зигя и Маша продолжали забавляться с навигатором, который через равные промежутки времени недовольно повторял: «Вернитесь на дорогу! Продолжайте движение по маршруту!»

Прасковья, сердито поглядывавшая то на копье, то на Ирку, внезапно щелкнула пальцами. Ирка ощутила, как ее сдавила чужая беспощадная воля, и, не успев опомниться, она вдруг произнесла чужим картонным голосом:

– Матвей! Пора прощаться! Мы уходим!.. Матвей, возьми щит и ту палку у печки!

Багров и Маша с удивлением вскинули лица и уставились на нее. Ирка вскочила, зажимая рукой рот, но чужая воля уже отхлынула, а Прасковья так и вообще невинно смотрела в сторону.

– Дело хозяйское! Пора так пора! – неохотно согласилась Маша. Она вообще не разобралась, кто это сказал, приписав все Ирке. Багров, может, и разобрался, но смолчал.

– Ну идем так идем! Приятно было погостить! – сказал он и, взяв копье, сунул под мышку и щит.

Маша натянула шубку и выскользнула на улицу. За ней потянулись Ирка и Багров. Прасковья и Шилов вышли их проводить.

Прасковья зачерпнула снега и, слепив снежок, откусила от него как от яблока, оставив яркий след помады. Шилов случайно взглянул на снег в том месте, где его черпанула Прасковья, и ладонь его скользнула за плечо, к рукояти гибкого меча.

– Тут кто-то был… Стоял у окна. След совсем свежий! – прошептал он.

Дальше все произошло очень быстро. От сарайчика тенью откачнулась фигура в сером длинном плаще с обожженными краями и метнула в Прасковью копье. Шилов прыгнул на несостоявшуюся повелительницу мрака, сбивая ее в снег, но раньше, чем он успел, модель Маша сделала то, к чему совершенно не готовилась и одновременно к чему готовилась всю свою жизнь. Просто, раскинув руки, шагнула между Прасковьей и копьем. Этими распахнутыми руками она точно умоляла копье не подлетать, свернуть в сторону, удалиться.

Багров и Шилов метнулись к сарайчику, но там, где только что была фигура, теперь осталось лишь фиолетовое свечение быстрой телепортации.

– Кто это был? – задыхаясь, спросил Матвей.

Щит, о котором он так и не вспомнил, выскользнул у него из-под руки и упал на снег.

– Убийца. По почерку – из нижних тартарианцев. Там таких нанимают за два-три эйдоса, – отозвался Виктор. Гибкий меч шевелился в его руке как бич.

– Уф! Ну, кажется, никто не пострадал! – сказал Матвей.

– Ну это как сказать. Тебе она, может, и никто, – рассеянно заметил Шилов.

Багров обернулся. Ирка стояла на коленях рядом к лежащей на спине Машей. Трясла ее за плечи. Матвей подбежал к ним. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы убедиться, что копье не послушало раскинутых рук и все-таки сделало свою работу.

Багров, обхватив Ирку за плечи, оттянул ее в сторону.

– Не надо! – сказал он тихо. – Не трогай ее! Не поможет!

– Она не может быть мертва! Крови же нет! И раны!

– Да. Но древко ушло в тело. Видимо, на наконечнике была бескровная магия. Через полчаса копье исчезнет, а ей поставят разрыв сердца или что-нибудь в этом роде.

Ирка посмотрела на лицо Маши. На нем не было боли, а лишь удивление и радость, как от успешно завершенного дела.

– Спасти ее нельзя?

Матвей едва заметно качнул головой. Как некромаг, он угадывал смерть сразу и безошибочно:

– Нет. Тут уже Мамзелькина побывала. Разве ты не чувствуешь?

– Я ее не видела. Когда она успела?

– Быстро и на цыпочках, – ответил Багров. – Может, и косу просто прислала.

Выдернув копье – это было легкое копье, сулица, – он поднял Машу на руки и понес ее вниз по склону холма.

– Возьми щит… И на всякий случай будь готова! – сказал он Ирке.

Ирка взяла щит и пошла за Матвеем. На Прасковью она не оглядывалась и на Шилова тоже, хотя чувствовала, что они стоят рядом с избушкой и смотрят на них.

Ирка и кренящийся под тяжестью Машиного тела Багров, постепенно удаляясь, становились все меньше.

– Глупо! – сказал вдруг Шилов. – Я успевал! Сулица прошла бы над твоим ухом. Ну, может, задела бы древком щеку. Зачем она кинулась-то? Где они вообще ее выкопали?

Прасковья взглянула на Зигю.

– Зачем они хотели убить меня? Именно меня? – произнес Зигя деревянным голосом.

Шилов точно не знал.

– Может, боялись, что ты примешь предложение и станешь валькирией? – предположил он.

– Неужели я была бы хорошей валькирией? – спросил Зигя.

– Довольно и того, что стала бы… Какой удар по авторитету Лигула! Его воспитанница, почти что повелительница мрака – и вдруг нате вам: валькирия!

Прасковья сердито куснула нижнюю губу:

– Глупо! Бред! Я плохо владею копьем!

– Это – да. Твое царство – это эмоции, – осторожно согласился Шилов.

Прасковья хмыкнула, еще раз покосилась на маленькие фигурки внизу холма, повернулась и ушла в дом.

Ирка и Матвей вновь вспомнили об Огнедыхе только глубоким вечером. Когда Багров, путаясь в старых следах, нашел то место, от сосны остался лишь торчащий из земли черный зуб высотой в человеческий рост. Местами этот зуб еще продолжал тлеть. Матвею стало жутко, когда он подумал, что Огнедых ведь мог и улететь. Увязая в снегу, Багров обежал дерево.

Со стороны небольшого оврага к горелой сосне тянулась борозда, как если бы кто-то крался здесь на брюхе. По сторонам борозды виднелись отпечатки крупных лап и две непонятные полосы, как от плуга. Там, где борозда заканчивалась, Матвей обнаружил рыжеватое существо. В полумраке видно было, как оно ворочается в снегу и тянется к сосне в том месте, где дерево продолжало тлеть.